В конце 2019 года к административному аресту за участие в акциях против «углубленной интеграции» было приговорено 11 человек. Большинство из них отбывали сутки в Центре изоляции правонарушителей (ЦИП) на Окрестина в Минске. Почти все арестованные встретили в изоляторе и Новый год. Удалось ли им как-то отпраздновать этот день? «НН» расспросила бывших арестатнтов.
Павел Северинец, сопредседатель Белорусской христианской демократии
Павел Северинец с женой Ольгой и сыном Франтишком. Фото с facebook.com.
«На Новый год в камере был со слесарем-станочником из Заводского района. Выпили вишневого сока в честь праздника, закусили салом и хлебом. С улицы слышал, как кричали «Жыве Беларусь». Понял, что таким образом поддерживают нас, политических.
На Рождество все было похоже. Только в камере нас было четверо, а сок был персиковый, который передала мне [жена] Олечка, спасибо ей. Были еще конфеты-«рафаэлки». Помолились всей камерой, перекусили. Возможность почитать Библию или помолиться на Окрестина всегда есть.
Отношение администрации было как обычно отвратительным. Мне пришлось выбросить два пакета с одеждой, так как это проще, чем выпаривать ее от вшей. Дело в том, что в камерах, куда отправляют политических, сначала держат бомжей.
Мне, писателю, только на 14-е сутки разрешили ручку.
А двое последних суток сидел с человеком, у которого была белая горячка. Ему казалось, что мы прячем от него телевизор.
Политических вместе не сажали, изменили тактику. Одновременно нас на Окрестина было девять человек, но поскольку камер более двадцати, то никто ни с кем не пересекался».
Алесь Чехольский, ответственный секретарь КХП-БНФ
Фото euroradio.fm.
«Очень интересные люди со мной сидели. Бывшие зэки: один отсидел 21 год (в том числе 17 лет за убийство), другой — 26 (все за кражи). Последний говорил, что давно хотел бы соскочить с этой дорожки, но его загнали в безвыходную ситуацию, никто не берет на работу.
На Новый год выпили по «праздничному» стакану воды и закусили «праздничным» куском сала. Питались в камере прежде всего за мой счет, потому что только мне передачи носили. А так все нормально: отбой — в 22, подъем — в 6.
Я последний раз сидел на сутках в 1999 году. Ну, в бытовом плане условия стали лучше. Если раньше в камере была деревянная «сцена», то теперь отдельные койки с матрацами, огорожен санузел. Когда справляешь естественную нужду, то уже не на глазах всей камеры.
Что касается человеческого отношения, то здесь мало что изменилось — ты никто и звать тебя никак. Особенно это касается даже не политических, а обыкновенных «жителей» Окрестина. Для персонала они просто быдло. Впрочем, всё зависит от человеческого фактора, от смены. Но есть и откровенные садисты, которым не место в правоохранительных органах».
Стас Шашок, участник кампании Legalize Belarus
Стас Шашок в первые минуты после выхода на свободу. Фото: facebook.com.
«Встретил Новый год в камере в одиночестве. Моего сокамерника освободили где-то 30 декабря, и до 4 января я оставался совершенно один. Подарков от администрации в этот день не было. О том, что Новый год наступил, понял по празднованию, которое происходило в соседней части внутренних войск.
Свое время на сутках посвятил чтению. У меня с собой были «Колосья под серпом твоим» Владимира Короткевича, толстая книга «Английский на каждый день», а также Библия и Новый Завет. Подумалось: когда еще удастся почитать Библию, если не во время ареста?»
