Имена всех героев этого текста — изменены, их истории — зашифрованы. Все трое до репрессий руководили культурными площадками и организациями. Сейчас герои остаются в Беларуси, продолжают заниматься культурой и продвижением белорусского языка, только подпольно.
Игорь, культурный предприниматель: «Любая культура развивается только на своей земле»
Некоторое время назад я сделал выбор остаться в Беларуси. Посвятив свою работу сфере культуры, понимаю, что за пределами Беларуси для белорусской культуры ничего не сделаешь. Это справедливо и для любой другой страны, любого народа. В эмиграции можно только культурные достижения сохранять. Как музейные экспонаты, но не больше. А вот развитие, эволюция, вообще жизнь культуры возможна только на той земле, где она родилась и развивалась тысячелетиями.
Я люблю свой город, землю, страну. Здесь похоронены все мои предки, я хочу, чтобы мои дети росли и воспитывались мной здесь. Чтобы у них было настоящее ощущение дома, чтобы их корешки врастали сразу в ту землицу, куда деды ложились, и преемственность поколений существовала не на словах, а на деле. Из Беларуси я уеду только если будет смертельная опасность.
Сейчас в Беларуси трудно зарабатывать деньги: цены растут, уровень комфорта снижается, некоторые товары или исчезли, или выросли в цене. Но радикального обвала не происходит. В Беларуси никогда не было легкой жизни. По крайней мере не на моем веку. Но где легко? Где хорошо? Легко и быстро зарабатываются деньги за счет чужого горя. Это не путь честного человека.
Насчет того, что Беларусь — концлагерь: чушь. О концлагере нам уже только кинохроники расскажут. И несмотря на всю трэшанину, даже современной Беларуси до соответствия этому статусу еще очень далеко.
Что касается свобод и возможностей — я не помню времен, когда радикально отличалась ситуация. Всегда любая инициатива снизу проворачивалась с жутким скрипом и из-за трудностей. Но в итоге — изобретательность в крови каждого белоруса. Мы привыкли находить возможности там, где их словно нет и быть не может. И последние годы просто изменили входную стартовую раскладку.
Немного времени понадобилось, чтобы осмотреться в обновленных условиях и дальше существовать в штатном режиме. Пробуем, пробиваемся, где можем, достигаем мелких успехов, радуемся, делаем следующий шаг. Сколько асфальтом поле не закатывай, а трава все равно пробьется.
Вот что приятно: за последние годы до многих дошло, что сама схема закатки поля в асфальт — ненормальная.
Да, сейчас активных и неравнодушных стало меньше, многие уехали. Мы все привыкли существовать в своих кругах, которые не появились просто так, а формировались течением времени. И теперь наши микровселенные разбиты по разным причинам. Но идет процесс перестройки, формируются новые круги отношений, формы взаимодействия и взаимопомощи. И этих форм стало намного больше, так как зацепило почти всех. И новые микровселенные — продвинутые и усовершенствованные версии предыдущих. Поэтому не все так плохо, как может казаться.
С 2020-го прошло три года. Те подростки, что были подростками, закончили школы и поступили в вузы. Я вижу новых людей, их интерес к белорусскости. И это в сегодняшних реалиях процесс подпольный, снаружи невидимый. Но он идет, он никуда не исчез и быстрее набрал силы. Но люди боятся выносить эти свои любопытства и склонности в публичное пространство — обоснованно боятся. Поэтому и создается впечатление, что все затихло, заглохло и все стали равнодушными. Это иллюзия.
Судя по всему, с той стороны границы не то чтобы особо интересовались реальностью здесь. Складывается впечатление, что вынужденных эмигрантов вполне устраивает представление Беларуси как концлагеря, где все живое истреблено, выжжено и закатано под асфальт. Так, повздыхать над могилкой и рюмочку поднять на каком очередном «съезде», тоскливо и пафосно о потерянной родине постонать.
Какими бы жестокими не были события и последствия 2020 года, считаю, что это в пользу развития белорусскости в Беларуси. А вот вся эта движуха вокруг новой Беларуси в эмиграции — вазюканье вилами по болотной воде. Людей объединяет общая радость, общее горе и совместный труд. И обычно это единение — вынужденная мера.
Поэтому даже если зернышко-зародыш и можно сформировать где-то там, в Вильнях-Варшавах-Тбилиси, то бросать его можно только в здешнюю почву. Тогда и вырастет из него что-то. А так — существуют две Беларуси: реальная и придуманная. И мало где между собой пересекаются. Хотелось бы поменьше лицемерия, драматизма и побольше совместной работы. А заунывно рюмочки поднимать лучше уже здесь, после.
Станислав, культурный активист: «Главное, что есть в Беларуси — это люди»
В Беларуси меня вдохновляют люди. С одной стороны, когда ты сидишь дома и читаешь новости, то все пугает. Но когда выходишь на улицу, видишь людей, как хорошо они реагируют на белорусский язык в магазинах, как они тебе улыбаются — это вдохновляет и дает энергию. Я сейчас сидел ел салат возле вокзала и рядом проходил прохожий, который сказал мне «Приятного аппетита». Вот такое вдохновляет: люди рядом, что они есть, что для них можно открывать Беларусь. Это мне дает энергию что-то делать в Беларуси.
Какое-то время я жил не в Беларуси, и у меня как будто опускались руки. А тут я вижу сторис людей, которые что-то делают, показывают себя, и мне хотелось быть рядом с этими людьми. Едешь возле поля, видишь лес и понимаешь, что теперь ты можешь сделать всего 1% из своих возможностей. Но этот 1% ты можешь сделать в Беларуси – и вот это главная мотивация здесь оставаться.
Да, самое сложное в Беларуси сейчас — отсутствие возможностей, что их становится все меньше и меньше. И это не происходит в один момент, все постепенно.
В Беларуси люди испытывают страх, чувствую его и я. Много людей в Беларуси вынуждены быть в эмиграции не только от властей, но даже от своих знакомых. Из-за рубежа события в Беларуси по-разному воспринимаются. В том числе и из-за подачи новостей.
В 2022 году был на концерте-трибьюте «Нейро Дюбель». Все было супер: полный зал, слэм, атмосфера кайф. После в СМИ появляется информация, что ОМОН разогнал концерт. Но на самом деле было иначе. Да, ОМОН приехал, но на другое мероприятие, которое было впоследствии. Конечно, это ужасно, но когда ты сидишь из-за границы и читаешь новости о том, как ОМОН разогнал концерт «Нейродюбеля», то думаешь: какой ужас. А на самом деле концерт прошел просто супер.
Поэтому если читать новости, то кажется — жопа, но если быть здесь, то видишь возможности. Конечно, чувствуется, что жизнь замерла, многое делается непублично. Но главное, что в Беларуси есть — это люди. И даже не активисты, главное, что есть аудитория. Поэтому даже если в Беларуси останется один активный человек — не проблема, главное, чтобы он делал что-то для тех, кто в Беларуси.
Я периодически выезжаю за границу и знаю людей, которые выезжают и возвращаются. Для некоторых это как глоток свободы: выехали, когда сложно, потусили и вернулись. Понимаю, что к этому можно по-разному относиться, но это надо признать как факт, такие люди есть.
За политической жизнью в эмиграции я не слежу и не вижу тех, кто этим интересуется. У людей, которые находятся в Беларуси, есть собственные проблемы выживания и многим просто по барабану, что происходит за рубежом.
Я чувствую боль с каждым вынужденно уехавшим человеком. И через год люди продолжат уезжать, даже те, кто сейчас не собирается. А вот через пять лет я вижу позитив: надеюсь на перемены и возвращение белорусов.
Александр, общественный деятель: «Остаюсь, чтобы на месте влиять на будущее Беларуси»
Внутренний фон в Беларуси сейчас совсем не вдохновляющий: чрезвычайно опасный и депрессивный. Ситуацию сейчас можно сравнить с нахождением заложника у террористов. Надо делать вид, что ты их слушаешь, стараться не злить и поменьше попадаться на глаза, потому что пристрелят. С другой стороны, понимаешь, что у тебя есть своя страна и, конечно, хочется жить в ней. Хочется, чтобы в Беларуси были изменения. Поэтому сейчас вдохновляет единственное: оставаться, чтобы на месте влиять на будущее Беларуси, когда откроется та самая форточка возможностей.
Тезис о Беларуси-концлагере сейчас очень популярен. Но что мы имеем в виду, когда говорим об этом? В концлагере людей массово уничтожают – и вот в этом отличие. Власть не хочет уничтожить всех абсолютно, она просто хочет загнать людей в стойло, чтобы те послушно выполняли приказы. Люди, которые находятся и находились в этом стойле, могут честно говорить, что ничего почти и не изменилось в Беларуси.
Куда труднее тем людям, внутренние свободы которых выходят за пределы поесть и поспать. Они чувствуют этот концлагерь, так как лишены возможности соблюдать и отстаивать свои гражданские права. Людей заставляют молчать, и это самое сложное. Ведь даже в своем кругу среди своих знакомых не принято громко выражать свои мысли. Кто знает, как эти слова могут обернуться впоследствии.
Это, кстати, феноменально, так как раньше такого не было. Я в общественном активизме с 2001 года, и никогда не было такого, что ты не можешь высказать свое мнение. Всегда можно было высказать свое мнение в кругу знакомых, внутри партии, в сети, и это не считалось чем-то страшным.
Сейчас тяжело всем: и тем, кто уехал, и тем, кто остался. Часть моих родственников в эмиграции, и я знаю, что это. Очень непросто устраиваться за границей и переживать отъезд с родины.
Если говорить о политической жизни, то все споры — вполне нормальное явление. Люди с абсолютно разным уровнем политической культуры и ответственности пытаются объединиться. Конечно, будет много споров, это безусловно.
Что касается будущего Беларуси, то я всегда вспоминаю поговорку. Сначала умерли те, кто думал, что это все ненадолго. После умерли те, кто думал, что это навсегда. Остались только те, кто ничего не думал и делал, что мог.
Читайте также:
«При выезде из страны белорусы остаются такой же частью нации, как и те, кто живет на родине»
