Си Цзиньпин пьет чай во время сессии Всекитайского народного собрания 8 марта 2024 года. AP Photo / Tatan Syuflana
«Нашим китайским друзьям, которые в нас узнают себя» — эпиграф к книге. «В каком смысле узнают себя?» — думаешь. Смысл будет совсем не такой, который первыв приходит в голову. Кирилл Рудый в Китае блестяще овладел китайским стилем афористики.
Когда посол Рудый вручал верительные грамоты Си Цзиньпину, он пошутил, вызвав живую реакцию главы Китая: «Наши страны близки благодаря дружбе лидеров, и географически мы почти соседи, между нами только одна страна, хотя и большая».
В другом месте Рудый отмечает: в Китае на Россию смотрят совсем иначе, чем в Беларуси — как на страну с экономикой в 10 раз меньше китайской и которая с каждым годом отстает все больше.
Один только факт: среднемесячная зарплата в Китае выросла с 520 долларов в 2010-м до примерно 1050 долларов сейчас.
«Говорит тот, кто не знает, кто знает — молчит»
Белорусы, попадающие в Китай, пишет Рудый, и под «белорусами» он здесь явно понимает чиновников и хозяйственников молодого поколения, к которому относится и он сам, переживают три стадии. Первая — отрицание.
«Под влиянием старых стереотипов, западных фобий о Китае, ментальной принадлежности к малой стране, противопоставления «коммунистов и капиталистов» появляется отрицание увиденного, критика, восприятие окружения каким-то искусственным. Укрепляется первоначальная мысль, что «все китайцы хитрецы и даже лгуны, воруют технологии, делают подделки»». Рудый пишет, что такое первое впечатление присуще не только белорусам, но и другим иностранцам.
Первая стадия быстро сменяется второй — увлечением.
«Возникает влюбленность в историю, культуру, кухню Китая. Всплывает ностальгия по советскому прошлому и упущенному будущему, которое якобы воплотилось в теперешнем Китае. Идеализируется и китайская экономика, — пишет Рудый (сам он далек от идеализации ее — об этом ниже). — Складывается новое впечатление о нормальности китайцев, их в чем-то похожесть на американцев, европейцев и какие мы все на них непохожие».
Среднегодовой заработок в юанях. Курс юаня на сегодня 7,24 юаня за доллар.
Третью стадию Рудый характеризует как «молчание». «В Китае есть выражение: «Говорит тот, кто не знает, кто знает — молчит». Со временем приходит осознание сложности Китая, его жесткого прагматизма, постоянных быстрых и глубоких перемен, которые психологически трудно переварить, что вызывает ментальное утомление.
Возникает предопределенность тяжелой работы и непрестанного движения в нужном направлении. Утомляет и реалистичное понимание [скромности] нашего места в этой стране».
Рост мальчиков и девочек
Постоянное реформирование было государственной идеологией Китая последние 40 лет. Реформы, реформы, реформы — как мантру, повторяли и повторяют руководители партии и правительства. За эти годы китайцы привыкли к тому, что все постоянно меняется и будет меняться. «Мы знаем, что завтра точно не будет как сегодня или вчера, поэтому мы должны быть готовы к изменениям, двигаться вперед и расти», — объяснял белорусскому послу китайский бизнесмен.
«При посещении в сентябре 2019 года выставки достижений Китая запомнился один из стендов — рост 12-летних китайских детей в 2012 и 2017 году: мальчиков 145,7 и 148,5 см, девочек — 146,3 и 149,1 см», — рассказывает Рудый.
Рост — результат того, что китайцы стали больше зарабатывать, лучше питаться, здоровее жить. Практический критерий оценки роста уровня жизни.
Средняя зарплата в Китае выросла с 520 долларов в 2010 году до более чем 1000 долларов сейчас. При этом курс юаня к доллару был стабилен: за 14 лет юань ослаб всего лишь с 6,8 до 7,24 за доллар. (Для сравнения: белорусский рубль за то же время обесценился против доллара в 10 раз.)
Размер дохода, который не облагается налогом, в Китае с 2019 года подняли с 515 до 735 долларов. Налогом не облагаются также доходы, которые тратятся на съем квартиры, образование, поддержку старых родителей, лечение от хронических болезней.
В Китае есть понимание, что качественное образование можно только купить, бесплатным оно не бывает.
Китайцы удивляются, когда слышат, что в Беларуси трехлетний отпуск по уходу за ребенком (в Китае его продолжительность — пара недель, дальше детей смотрят бабушки и дедушки) или месячный отпуск (в Китае в начале карьеры он составляет всего пару дней и только постепенно, с годами, увеличивается).
Все это было результатом реформ и свободы для частного бизнеса.
Малый и средний частный бизнес в Китае сегодня создает более 60% ВВП (в 1978 году было 0%, в 2007 году — 52,4%). Частный сектор создает 90% экспорта и практически все новые рабочие места. И даже сейчас власти Китая применяют репрессивные меры в отношении тех, кто мешает развитию негосударственного сектора.
Так, за 9 месяцев 2019 года прокуратура Китая выдала ордера на арест более 10 тысяч человек по обвинению в препятствовании развитию негосударственного сектора (например, за административную передачу строительных подрядов в пользу государственных организаций).
«Лозунг Дэн Сяопина «Раскрепощайте ум!», который подтолкнул к прогрессу, отличается от белорусского «Дисциплина и порядок!» — пишет экс-посол. И хотя Рудый деликатно умалчивает, как поменялись ВВП, средние зарплаты и т.д. в Беларуси за тот же период, вывод его однозначен: Беларусь и Китай непохожи не расой, не культурой и не местом на карте, а динамикой развития. Китай постоянно, в диком ритме трансформируется, тогда как в Беларуси ничего не меняется.
Ставка на ИТ
Рудый через всю книгу подчеркивает, что экономические успехи Китая последних лет связаны со ставкой на ИТ. «Бросается в глаза, — писал он уже в 2020 году, — как люди рассчитываются в магазинах и общественном транспорте уже даже не сканированием телефоном кьюар-кода, а сканированием лица или ладони. В парках ездят беспилотные автолавки с прохладительными напитками, а в барах роботы готовят коктейли».
С 2016 года Китай стал мировым лидером по темпам роста цифровой экономики. Китайцы занимают передовые позиции в мире в анализе big data, больших данных. В стране реализуется государственная программа развития искусственного интеллекта, а финансовое участие государства в развитии ИТ — де-факто капиталистическое.
Но Китай пока только в начале пути. Рудый приводит такой пример. В Китае пока только 8 лауреатов Нобелевских премий, тогда как в США — 383, Британии — 132, Германии — 108. А количество нобелевских лауреатов — это своего рода показатель количества собственных, не заимствованных, не купленных, не краденых инноваций.
Феномен замедления времени
«Если вы отправили сообщение в социальной сети… своему китайскому партнеру и в течение часа (если не сразу) нет ответа, то, вероятно, у него случилось что-то серьезное. Рабочий контакт с китайским партнером происходит независимо от времени суток и дня недели, — пишет Рудый. — В свою очередь, получить ответ от белорусской стороны на сообщение в тот же день в рабочее время — большая удача и знак личных отношений», — сравнивает Рудый. В Беларуси по сравнению с Китаем происходит «феномен замедления времени», пишет экс-посол.
Он объясняет это большим контролем и вмешательством государства в повседневную общественную, а порою и частную жизнь. Люди на это реагируют созданием свободных от работы и всего рабочего времени и пространства. Попросту говоря, они в ответ стараются работать чем меньше.
Авиакомпания Air China разместила в своем самолетном журнале статью о Беларуси под заголовком «Любовь со второго взгляда» — наверное, с намеком, что с первого влюбиться сложно, отмечает Кирилл Рудый. Беларусь в статье позиционируется как «последнее неизвестное место в Европе».
Кирилл Рудый отмечает: в Китае на Россию смотрят совсем иначе, чем в Беларуси — как на страну с экономикой в 10 раз меньше китайской и которая с каждым годом отстает все больше. Си Цзиньпин и Владимир Путин 24 октября 2023 года во время форума «Пояс и путь» в Пекине. Фото Sergey Savostyanov, Sputnik Kremlin Pool, via AP
Большой поворот
До прихода к власти Си Цзиньпина Китай — так казалось иностранным наблюдателям — постепенно, очень потихоньку, но двигался в сторону децентрализации и плюрализма.
Мао Цзэдун (1949—1976) имел абсолютную власть, Дэн Сяопин (1978—1993) — абсолютный авторитет, Цзян Цзэминь (1993—2003) — абсолютный контроль над политическими процессами с помощью спецслужб. Ху Цзиньтао (2003—2013) сделал экономику приоритетом над политикой, начала звучать идея политической реформы для стимулирования экономического роста. Начиная с конца 1970-х в Китае существовала своеобразная система коллективного руководства. И именно этот период стал временем экономического рывка. Рынок сделал в коммунистической стране экономическое чудо.
На момент прихода к власти Си Цзиньпина в руководстве Китая были как консерваторы-неомаоисты, так и либералы-реформаторы. Си относился к третьей группе — центристам.
С приходом к власти Си в первую очередь начал антикоррупционную кампанию. Были арестованы и приговорены к пожизненному заключению сначала лидеры консерваторов. Чистка быстро распространилась на сотни высших чиновников.
Стоит отметить, что коррупция пронизывала коммунистический Китай с низа до самого верха. «Если бороться с коррупцией, можно развалить партию. Если не бороться — то государство». Этот афоризм приписывают бывшему главе страны Цзян Цзэминю.
Критерии коррупции раньше были настолько размытыми, что в новую эпоху под это обвинение мог подпасть каждый.
Антикоррупционная кампания, которую народ приветствовал, в итоге оказалась инструментом формирования режима единоличной власти Си.
Социальное доверие
Также Си в 2016 году дал отмашку созданию системы «социального доверия».
«Нужно совершенствовать как механизмы поощрения законопослушных и добросовестных граждан, так и механизмы наказания тех, кто нарушает закон и потерял доверие».
Рудый рассказывает, что это означало на практике (система тестировалась в 30 городах). Всем людям присваивается стартовый рейтинг 1000 баллов. Далее рейтинг человека увеличивается или убывает в зависимости от информации о нем из различных органов.
Так, например, если система видеонаблюдения зафиксировала, что вы не убрали за своей собакой, баллы у вас снимаются. А вот если вы сообщили о правонарушении другого человека, вам, наоборот, прибавляют 5 баллов. Единый информационный центр анализирует 160 тысяч параметров о вас! От посещения партийных собраний до активности в социальных сетях.
Также действует сеть информаторов. Население разделено на блоки, которые должны контролировать друг друга. Кроме того, собираются фото– и видеодоказательства нарушений. Информатизация позволяет автоматически обрабатывать гигантские массивы информации.
К описанному в книге Рудого следует добавить, что, с учетом развития в Китае искусственного интеллекта и системы распознавания лиц контроль за действиями человека становится все более тотальным. Речь о размещении камер видеонаблюдения, подключенных к единому центру, внутри квартир пока не идет, но уже разработаны алгоритмы оценки эмоций человека.
Человек не должен быть рассерженным в публичном месте; если такое случается, в Уйгурском автономном округе это уже фиксируется. Следующий шаг напрашивается: человек должен демонстрировать радостные эмоции, когда видит портреты главы государства.
Если у человека рейтинг больше 950 баллов, он имеет право на бесплатное лечение без внесения залога, если стоимость лечения не превышает 10 тысяч юаней. С рейтингами, превышающими 1000 и 1050 баллов, необеспеченная сумма на лечение увеличивается до 20 и 50 тысяч юаней соответственно. От рейтинга зависит право на турпутевки со скидками, бесплатное пользование спортобъектами. А вот если у тебя рейтинг снижается до 850 баллов, ты теряешь право работать на государственной службе или в муниципальных структурах. Если же ты имеешь рейтинг ниже 600, тебе не выдадут кредит, не продадут билет на самолет или скоростной поезд, тебе запрещено учить детей в частной школе.
Аналогичные рейтинги присваиваются и предприятиям.
Цифровой тоталитаризм? Эти оруэлловские новации сочетаются — по крайней мере, до последнего времени сочетались — с продолжением курса на дальнейшую либерализацию экономики. Книга Рудого вышла до того, как власти Китая в 2021-м начали «нормализовать» цифровых гигантов, включая Джека Ма, бизнес которого белорусы знают по «Алиэкспрессу».
Смена масок в китайской опере
Рудый искренне пишет и о неоднозначности процессов в китайском хозяйстве, нарастании негативных явлений в финансовом секторе, а также о том, насколько тяжелые китайцы партнеры: и в дипломатии, и в бизнесе. Он описывает церемонии старого китайского императорского двора и пересказывает многие современные «трюки китайского протокола».
«Один из китайских партнеров, улыбаясь каждый раз, выходил на встречу только после того, как от иностранного гостя звучало предложение из-за опоздания хозяина перенести переговоры», — описывает собственный опыт он. Или «уход от прямых ответов со ссылкой на «надо подождать», а после «изысканно сформулированный письменный отказ, внушающий оптимизм читателю, не знакомому с китайским стилем, и устным комментарием, что никогда такого не было, в том числе с другими странами, «и еще лет 100 не будет»».
Белорусские пороки
Какие претензии китайцы чаще всего предъявляют белорусам на переговорах: «сложность белорусских норм, правил, процедур, боязнь силовиков, контролеров, принятия решений, зависимость от России».
«Белорусская сторона всегда готова решить вопрос силовым или политическим способом, китайская — коммерческим или судебным», — отмечает Рудый.
Один из китайских бизнесменов сказал послу Рудому, что белорусы переняли от русских и европейцев то, что в сочетании дает наихудший результат: от первых — несовершенные законы, а от вторых — жесткое правоприменение.
В Китае с вами себя ведут так, как вы позволяете с собой вести, отмечает белорусский экс-посол: «Эту постоянную смену позиций, лести на угрозу, дружбы на вражду и наоборот, в дипломатии Китая мой коллега, посол ФРГ в КНР в 2013—2018 годах Майкл Клаус, однажды очень точно сравнил со «сменой масок в китайской опере».
Что ждет Китай эпохи Си?
Рудый в деталях объясняет, что Китай делал, а Беларусь не делала последние десятилетия, и в то же время не обходит вопросы, ответа на которые сегодня ищет целый мир: теперь, когда Китай перешел от коллективного руководства к культу личности Си Цзиньпина и начал «нормализацию» гигантов IT, этой стране удастся сохранить прежние темпы развития или нет?
Прогноз Рудого в 2021 году был оптимистичный. Может ли быть, что наш дипломат недооценивает угрозы цифрового тоталитаризма?
Интересно сравнивать оценки дипломата трехлетней давности с сегодняшними реалиями — в частности, с тем, как Китай сохраняет дистанцию от России во время войны в Украине.
«На практике бессрочное управление — порою не самоцель. Оно исходит из внутреннего убеждения, что служит условием для решения других задач, — пишет Кирилл Рудый. — Неизбежно со временем стираются механизмы сдерживания и противовеса, образуется атмосфера постоянного консенсуса, благоприятная для промахов и ошибок, инерции и страха перемен у управленческого аппарата, перекладывания ответственности за все решения на лидера», — пишет Рудый.
Но, по мнению белорусского посла, как бы ни изменило Китай единоличное управление и новый курс, «мы остаемся непохожими. Китай изменился, пошел дальше и уже прошел пункт невозврата. Чтобы выйти на его уровень, придется меняться и Беларуси, — подытоживает Рудый.
— Надежды на внешний рычаг для развития Беларуси в облике Китая в силу его все большей непохожести и опережающих темпов развития исчезают. Беларуси не избежать, каким бы скучным и утомительным это ни казалось, экономических, институциональных и других реформ, которые в итоге раскодируют поведение белорусов, сделав Беларусь и Китай похожими».
Кирилл Рудый. Непохожие. Взгляд на Китай и белорусско-китайские отношения. — Выдавецкі дом «Звязда», 2021
